Ковид-эксперимент: как Швеция пережила пандемию без строгого карантина

В марте прошлого года, когда, пытаясь обуздать первую волну коронавирусной пандемии, европейские страны начали одна за другой вводить жесткую массовую самоизоляцию, Швеция решила испытать другую стратегию борьбы с пандемией.

Чтобы минимизировать неизбежный экономический ущерб от остановки промышленности и закрытия сферы услуг, в Стокгольме решили сделать ставку на коллективный иммунитет.

Ограничительные меры были значительно мягче, чем в соседних странах, и носили преимущественно рекомендательный характер.

Например, всю прошлогоднюю весну, пока большинство европейцев не могли выходить из дома без уважительной причины, в Швеции можно было собираться группами до 50 человек. Лишь ближе к зиме максимальное количество участников сборов снизили до восьми — и очень ненадолго.

Ходить в масках шведам официально рекомендовали лишь в январе 2021 года. До этого человек, появлявшийся с маской на лице, вызвал удивленные взгляды, а иногда и неодобрительные комментарии в свой адрес, сообщает местная пресса.

Если большинство стран для борьбы с вирусом в первую очередь закрыли учебные заведения, то шведские школы продолжали работать в обычном режиме.

Вакцинация, стартовавшая в стране несколько месяцев назад, — дело тоже абсолютно добровольное. Хочешь — вакцинируйся, не хочешь — твое право. В отличие от большинства других европейских стран, в Швеции делать прививки не обязаны даже врачи и другие работники системы здравоохранения.

Юридически никакой разницы между привитыми и непривитыми жителями тоже нет: и для тех, и для других действуют абсолютно одинаковые правила и рекомендации.

При этом еще год назад аналитики отмечали, что ситуация, которая сложилась в Швеции, во многом довольно уникальна. В частности, жители там традиционно доверяют власти, поэтому демонстрируют высокий уровень самодисциплины и придерживаются даже необязательных рекомендаций.

Кроме того, в начале пандемии в стране еще и сложилась благоприятная политическая ситуация: предложенная стратегия борьбы с вирусом не вызвала принципиальных возражений ни у одной партии.

Впрочем, идеализировать шведов тоже не стоит.

Кроме того, в начале пандемии в стране еще и сложилась благоприятная политическая ситуация: предложенная стратегия борьбы с вирусом не вызвала принципиальных возражений ни у одной партии.

Впрочем, идеализировать шведов тоже не стоит.

В местной прессе можно найти немало и других историй: о родителях, отказавшихся отпускать детей в школу даже под угрозой штрафа, — из-за страха, что те подцепят там инфекцию; о работодателях, которые настоятельно призывали или даже обязывали работников вернуться в офис, несмотря на официальную рекомендацию властей работать из дома; о посетителях ресторанов, которые ежедневно сдвигали столы, специально расставленные работниками как можно дальше.

Соседи близки и не очень

Однако сработала ли эта стратегия? Насколько шведским властям удалось спасти экономику страны, конечно же, важно, но главный вопрос — не пришлось ли заплатить за это жизнями своих граждан?

Итальянские ученые, изучившие статистику смертей из 67 стран мира, пришли к выводу, что в 2020 году в Швеции избыточная смертность (то есть количество погибших, превышающая среднегодовые показатели) оказалась значительно выше, чем в большинстве стран Северной Европы.

Если быть точным, в соседней Финляндии «избыточных» смертей на душу населения зафиксировали в шесть раз меньше; в Германии, Эстонии и Латвии — в два с небольшим; в Норвегии — вообще в более чем 50 раз.

Впрочем, авторы работы призывают не спешить с выводами: например, в Польше или Литве, где ограничительные меры были значительно строже, этот показатель вдвое выше шведского (167 против 85), а в России (245) — даже втрое.

Официальные показатели смертности от вируса дают несколько иное соотношение, но в целом картина получается очень подобная: по этому показателю Швеция опережает соседние Финляндию и Норвегию почти в 10 раз, Эстонию и Германию — примерно в полтора раза, но уступает Польше и Литве (официальные цифры российской статистики вызывают у авторов много вопросов).

Самую масштабную базу данных собрали для исследователей Ариэль Карлински с кафедры статистики Еврейского университета в Иерусалиме и Дмитрий Кобак из Университета Тюбингена в Германии. Они ведут учет избыточной смертности по всему миру с самого начала пандемии.

Сейчас там можно увидеть статистику погибших из 104 стран и территорий, для большинства из которых цифры указаны за последние 16 месяцев — с марта 2020-го.

Согласно этим данным, избыточная смертность в Швеции так же опережает показатели Финляндии и Германии — но при этом остается ниже, чем в почти всех других странах Евросоюза (за исключением Ирландии и Люксембурга). Так что вряд ли можно утверждать, что стратегия шведских властей (ставка на коллективный иммунитет) полностью провалилась. Хотя — глядя с чем сравнивать.

«Из всех скандинавских стран Швеция действительно пострадала больше всего — как ни считай, — соглашается Ариэль Карлински. — Возможно, если бы там поступили так же как в Дании, Норвегии и Финляндии, тогда можно было бы не только избежать чрезмерной смертности, но и уменьшить средний показатель смертности за предыдущие годы [как это произошло в Дании] «.

Впрочем, авторы всех работ подчеркивают, что делать выводы об эффективности ограничительных мер в той или иной стране пока очень рано. А возможно, и вовсе не имеет особого смысла.

По словам экспертов, огромное влияние — возможно, значительно большее, чем распоряжение властей — на показатели смертности в той или иной стране имеют другие факторы. Качество медицинских услуг и пропускная способность национальной системы здравоохранения, а также климат, плотность населения, местные культурные нормы и т.д.

Редакция журнала Economist, ведущего собственный анализ хода пандемии, пришла к довольно неожиданному выводу: разница в количестве жертв на душу населения проще всего объясняется не строгостью мер и даже не географией, а экономикой.

Если быть точным — уровнем неравенства в конкретной стране: чем больше разрыв между богатыми и бедными, тем выше показатель избыточной смертности на душу населения.